Уже двадцать лет я нахожусь в заключении. За это время наш мир очень сильно изменился, а точнее, – ваш мир, мир, в котором компьютер может разговаривать, а автомобиль может ехать без водителя.
До того, как я попал в тюрьму, чтобы совершить телефонный звонок во время езды в машине, мне нужно было где-нибудь припарковаться и найти таксофон. Мобильники тогда были ужасно дорогими и, к тому же, настолько огромными, что могли поместиться разве что в автомобильный бардачок.
А компьютеры! Все эти ноутбуки, планшеты и все тому подобное! Подозреваю, что я бы не смог включить такое устройство даже, если бы от этого зависела моя жизнь.
Если честно, современные технологии пугают меня. И не только меня. Похожие ощущения есть у каждого человека, находящегося в тюрьме продолжительное время. Но, как и все, я нуждаюсь в этих технологиях.
Несколько лет назад я провел довольно-таки долгое время в штрафном изоляторе. Там я уяснил для себя две вещи: 1. я начинаю сходить с ума; 2. весь мир проходит мимо меня.
Решение первой проблемы было несложным: я начал писать. Я пишу очень маленькой и тонкой ручкой, которую даже трудно держать в руках. По ощущениям весь процесс очень напоминает письмо иголкой. Кроме того, мне постоянно приходится просить или брать в долг огромное количество бумаги. Несколько раз мне приходилось писать даже на туалетной.
Писательство помогло мне в какой-то степени освободиться. Я живу с помощью персонажей, созданных мной. Если я пишу о пшеничном поле, то я вижу перед собой качающуюся на ветру пшеницу. Если мой персонаж проводит рукой по камню, то и я чувствую своей ладонью твердую поверхность.
Еще на ранних этапах я понял, что, если бы я упоминал в своих книгах современные вещи, которыми мне никогда не доводилось пользоваться, то сцены с такими предметами получались бы не очень естественными.
Взять, например, заправку машины. Когда я был свободен, все было предельно просто: вы берете пистолет, наливаете бензин и платите за него. А сейчас мне даже страшно представить, как сильно все изменилось. Все эти мигающие лампочки, слоты для одного, слоты для другого, сканирование отпечатков пальцев, тесты ДНК…
Я даже толком не понимаю, о чем сейчас говорю.
Я пишу только в жанре фентези. Именно так я решил свою вторую проблему. На бумаге я создаю мир, живущий по собственным законам и обладающий собственными технологиями. Все сцены в моих книгах выглядят естественно потому, что они естественны и для меня.
Моя самая длинная книга «Кровь и сталь» повествует о приключениях Джакса и Эмили, детях короля. Еще в раннем возрасте Джакс влюбляется, но его лишает возлюбленной жестокий Высокий Совет магов, правящий королевством Солас. Из-за этого Джаксу приходится бежать из родных краев через суровые Холодные горы, где в далекой стране он находит свою судьбу. А Эмили осталась предоставленной самой себе: Высокий Совет вторгся в королевство Крейг и убил ее родителей в надежде выманить Джакса.
Это просто мои фантазии и они помогают мне справиться с изоляцией. Когда плачут Джакс и Эмили, – плачу и я. Мое сердце бьется вместе с их сердцами. Я скакал на лошадях по бескрайним равнинам, штурмовал вершины гор, спускался в пещеры, хоронил любимых и рождал новую жизнь.
Я хочу быть свободным. Не по той причине, о которой, многие из вас подумали. Когда я, лежу в своей камере и грежу о свободе, я не представляю себе женщин, быстрые автомобили или преступления, которые я мог бы снова совершать, как это делают многие люди в тюрьме.
Нет. Я пытаюсь представить себе, как было бы прекрасно, если бы у меня был ноутбук. Если бы у меня была безграничная память и доступ в интернет, я бы, несомненно, стал лучше писать. Я пытаюсь представить, как бы изменилась моя жизнь, если бы весь мир открылся передо мной.
Дело не только в том, что я бы смог более или менее правдоподобно писать о сотовых телефонах и автозаправках. Я вообще смог бы писать все, что угодно. Я бы смог писать слова, способные изменить жизни многих людей к лучшему. Эти слова были бы честными, а не фальшивыми. Я бы вносил свой вклад в общество вместо того, чтобы быть нахлебником.
Неужели всего вышесказанного недостаточно для того, чтобы власти задумались об обеспечении тюрем современными технологиями?
Все, что у нас есть, ограничивается техникой уровня конца девяностых годов. Неужели то, о чем я прошу, может нанести какой-либо вред? Разве обществу станет хуже от того, что мужчины и женщины, выходящие на свободу, как минимум, умели бы пользоваться банковскими картами?
42-летний Джерри Миткалф отбывает заключение в исправительной колонии в городе Лапир, штат Мичиган. Он приговорен к сроку от 40 до 60 лет за совершение умышленного убийства в 1996 году.